Патологическое чувство вины характеризуется сильным страданием. Есть нормальное чувство вины: наступил кому-то на ногу, неприятно, когда узнал, что «наступленному» человеку было неприятно. Проходит после того, как извинился и извинение принято (когда человек сообщает, мол, все хорошо, не беспокойтесь, я выжил и нормально себя чувствую). Патологическое чувство вины не проходит от того, что я извинился.
Формируется оно из боли отвержения. Боль отвержения, в свою очередь, это хроническая фрустрация какой-то социальной потребности. Когда такая потребность хронически фрустрируется, у человека формируется чувство небезопасности, фактически, какие-то его части себя все время сигнализируют «умри». От смерти нас спасает инстинкт самосохранения, выражающийся в эволюционном механизме чувства страха. Соответственно получается, что хроническая фрустрация — хронический страх. Постоянно переживаемый страх — это и есть некоторое страдание, душевная боль.
Что делает ребенок со своими фрустрированными потребностями: он пытается защитить себя от страдания. Для этого он объясняет себе сам какие-то вещи, чувства при этом подавляются и направляются на самого себя в виде чувства вины. Например, чувствовал себя ребенок ненужным и брошенным, он себе объясняет «мама не может, я, наверное, недостаточно хорош (важен), чтобы обо мне заботились (любили)». Другие мамины как бы обстоятельства важнее потребности ребенка. Он вырастает, в результате, любящим обстоятельства и плюющим на свои потребности.
Выработанный в результате фрустрации адреналин, становится подавленной неосознаваемой агрессией, человек фактически ненавидит сам себя, уничтожает себя собственным адреналином. И так же обращается и с другими, кто ведет себя таким же ненавидимым им образом.
Это понятно, что работать тоже надо, но если родители не сочувствуют ребенку в его фрустрации, агрессия подавляется. Не сочувствуя они не дают ему возможность переживать печаль, а, значит, примиряться с обстоятельствами.
За любым таким страданием и подавленной агрессией стоит фрустрированная потребность. Один способ справляться с фрустрацией — это подавлять ее, направляя агрессию на себя или на других, когда подавлять уже невозможно. Другой способ — это осознать свою глубинную нужду, разделить ее с кем-то для того, чтобы получить признание важности этой нужды, вернуть себе кусочек себя.
Такое воссоединение себя с собой (своей нужды и своего эго) сопровождается печалью. Через печаль мы принимаем тяжелое обстоятельство своей жизни в там и тогда. Целостность восстанавливается, человек перестает делить себя на «себя и ненавидимую часть», перестает тратить энергию как на поддержание агрессии (исчезает то, что можно ненавидеть), так и на подавление ее, и, таким образом, восстанавливает свои ресурсы в здесь и сейчас.
Чувство вины всегда перед кем-то. Этот кто-то и есть та часть человека, которая страдает. Даже если вы спроецировали ее на кого-то другого, на детей, родителей, друзей, домашних животных. Очень часто человек именно эту страдающую свою часть и ненавидит. Благодаря такому восприятию себя внутри человека, рождается треугольник «жертва-спасатель-палач» и переносится им в жизнь в качестве модели отношений с другими людьми.
Многие знания — многие печали. По другому никак. А участие, сочувствие — это и есть лекарство для души, дающее частичке души право на жизнь.
Автор — Анна Паулсен
