Утро. Маршрутка. Запрыгиваю на подножку, дверь закрывается. Надо ехать! Кто куда, а я в Центр занятости! Раньше, когда по утрам ехала на работу, ругалась с бабками, которым обязательно в час пик нужно ехать на рынок за яйцами или за маслом. На час позже – никак! Ведь яйца и масло на рынке исключительно в 8 утра продают!!! А сейчас и сама в такой ситуации оказалась. Не работаю, а попозже никак, специалист время визита назначила на 8.30, опаздывать нельзя! На следующей остановке толпа, напирающая сзади, подняла меня еще на одну ступеньку, и так постепенно, продвигаясь нахлынувшей волной желающих успеть на работу, я оказалась почти в середине автобуса.
Я вся в мечтах о предстоящем визите: сегодня мой специалист меня должен обрадовать, максимальное пособие по безработице повысили! Было 4900, а с 1 января стало аж 8000!!! Теперь и на масло хватит! Можно не работать! Думала я. Так, погрузившись в свои мечты и пытаясь одновременно уловить рассказ Мураками в своих наушниках, я расплылась в улыбке. За окном мелькали заснеженные сосны, березы, коттеджи — выросшие за лето, как грибы после дождя. Старый тракторок, пыхтя, разгребал меж них заметенную снегом дорогу. Где-то вдалеке красным заревом в небе светились только что проснувшиеся поселки. Редкие фонари вдоль дороги, как фотовспышки, освещали тусклый салон автобуса. Полусонные люди, как осенние мухи – медлительные, неразговорчивые, передавали мелочь за проезд дремлющему кондуктору. Кто-то спал, кто-то залип в телефоне. Тихо…
Я встрепенулась от того, что мужчина, стоявший рядом, дергает меня за рукав.
— Девушка, да повернитесь Вы уже! Молодой человек пытается до Вас докричаться, не слышите что ли?
Я поспешно вынула один наушник и нахмурившись, посмотрела на молодого, лет 30, мужчину, сидевшего неподалеку. Это был узбек. Их много здесь. Работают на строительстве коттеджного поселка в нашем районе. Некоторые из них переехали целыми семьями, с детками, стариками, видать совсем у них плохо. Всегда щебечут на своем непонятном, хотя русский тоже знают хорошо. Вежливые, заботливые, друг за друга горой!
— ДЭвушка, проходите поближе, я Вам место уступлю.
Я, в недоумении огляделась вокруг. Девушек в радиусе вытянутой руки не было. Парень продолжал смотреть на меня, не отводя глаз.
— Спасибо, я не беременная! Произнесла я чуть слышно, втянув в себя живот и вытянувшись, как струна. И тут же мрачные мысли побежали в моей голове обгоняя друг дружку. «О боже! Толстуха!» — думала я. «Это всё молочко с булочкой по ночам! Посмотри на себя – жиртрест! Доигралась, отъела задницу! Позор! Уже место в автобусе начали уступать, как беременной. А может он думает, что я старая? Тогда почему назвал девушкой? Прикалывается! Хам. Какая я девушка? Я уже пятый десяток давно разменяла. Ой, да, я же в платке, так и есть, за бабку принял. Матрёха блин. Какой ужас, никогда больше его не надену. И лицо наверное опухшее, спать поздно легла, и накраситься с утра не успела. Или на лбу написано, что на пенсию скоро? Конечно, доигралась, все лицо в морщинах, а сколько раз говорили подруги – пора делать блефорапластику, пора нити протянуть, подбородок второй висит, ну хотя бы ботокс в лоб вколи и гиалуронку в носогубки! А я — дура! То сына в школу собрать, то свадьба у старшей, то выпускной у средней. Не до себя! Поверьте! А теперь… Дождалась, старая калоша! Слушай!»
— ДЭвушка, проходите, что же ВИ скромная какая!? Настойчиво продолжал узбек.
— Молодой человек, я здесь не самая старая, на задней площадке пенсионерки стоят. Растерянно, как бы оправдываясь, произнесла я и постаралась раствориться в толпе. Куда уж там! Тоже мне — кофе! Раствориться захотела! То ли толпа была такая плотная, то ли я такая неповоротливая, но успехом это не увенчалось. Зато народ раскачать удалось. Кто-то пытался влезть в разговор, кто-то просто, усмехнувшись, наблюдал за происходящим со стороны. В салоне оживились.
— Девушка, да пройдите уже, настойчиво попросил мужчина стоявший рядом.
И тут, толпа понесла меня к нему, к кареглазому узбеку. Я все еще пыталась оправдаться, что я не беременная, а просто толстая, что я не старая, а просто не выспалась, но все мои усилия были тщетны. Сама не заметила, как моя пятая точка оказалась на сидении, заменив собой настойчивого узбека. Я была растеряна, подавлена, я пыталась найти оправдание своему бездействию. Градус моего настроения стремительно падал, хотелось выть от обиды. Отчаяние и разочарование готовы были незамедлительно вылезти наружу, и пролиться крокодильими слезами, не дожидаясь нужной остановки.
— ДЭвушка, ВИ плачете? Услышала я знакомый, узбекский акцент.
— Почти, — ответила я.
Тут толпа оживилась, можно было уже не шептать, за нами наблюдали все стоящие и сидящие поблизости.
— ЧИто-то не так? ЧИто случилось? Навязчиво, склоняясь надо мной спросил он.
— Почему Вы уступили мне место? Уже не убавляя громкость спросила я.
— Да потому, что Вы красивая! Ответил узбек, и его лицо озарилось кривозубой улыбкой. Такая бывает только у них! Глаз почти не видно, они спрятались за выпуклые красные щеки и стали еще уже, похожи на две маленькие черные семечки. Люди вокруг тоже заулыбались.
— Как так?- Недоумевая, продолжала я,
— Вы и правда так думаете?
— КАнечно!
Посмотрите вокруг, ВИ же королева в этой маршрутке! Пассажиры смеялись, кондуктор, глядя на весь этот балаган, забыла объявить остановку и тоже улыбалась.
— Вот видите, девушка, еще не все потеряно, а забеременеть или стать бабкой Вы еще успеете! Прокричала она!
Конечно, приятно быть королевой, хотя бы в таком маленьком масштабе, как в маршрутке. И для кого? Для узбека! Ну и пусть! Не постеснялся парень! А может, и другие смотрят на меня и так же думают? Просто сказать стесняются? Я вышла на своей остановке и зашла в ближайший магазин одежды. Отыскала в зале большое зеркало, чтобы посмотреть на себя со стороны. Огляделась, вокруг никого! Только Я! И правда, красивая! Красный шерстяной платок на голове, рыжие кудри, выбивающиеся из под него, красные перчатки, расклешенный мутоновый полушубок, вельветовая темно зеленая юбченка и черные до колена
Ekaterina Chugunova