Она была слепая. Племянница моей соседки. Та часто брала её к себе в гости. Слепой девушке было двадцать четыре. Слепой она была не с рождения, нет, а после тяжёлой болезни в свои одиннадцать лет. 

Одиннадцать лет зрячей жизни. А затем тринадцать полной тьмы. 

И тут она мне говорит:

— Знаешь, Анька, я вот слышу часто про процент самоубийств. Думаешь, мне не хотелось? 

Многозначительно мычу.

— Думаешь, мне не хотелось, говорю, залезть на небоскрёб?

— Послушай… — хочу я сказать очередную пустую фразу…

— Залезть на небоскрёб и заорать… – бежит она дальше… –  Во всё горло заорать с этого небоскрёба… И даже не просто в горло, а в какой-нибудь громкооратель заорать: ПРИДУРКИ!!! Отдайте мне все свои проблемы, поменяйтесь со мною местами и делайте с моей жизнью всё, что вздумаете! Если вы избрали смерть, если сами её избрали, то разницы не будет. Что с ней, что без неё – сплошная тьма! 

Бросайте её под поезд, топите её… Делайте, что хотите. С моей жизнью, в которой нет ни вашего неба, ни вашего солнца, ни вашей улыбки. 

А мне же оставьте свою. 

До сих пор эти слова не выходят из моей головы. А когда  всё кувырком – они становятся ещё громче. Словно из громкоорателя с  небоскрёба. На всё синее небо. До самого Солнца. До моей улыбки.