Журналист и блогер Катерина Новицкая листает старые журналы и размышляет, почему советский быт был бессмысленным и беспощадным.

Некоторые граждане очень любят рассуждать о том, как их бабушки и мамы «не жаловались» на свою жизнь в Союзе. А если не жаловались, то, значит, нормально всё было. И песни были бодрые, и фильмы веселые о непростой, но счастливой жизни строителей коммунизма. Генсеки благосклонно машут с трибуны Мавзолея, мороженое вкусное, солнышко сияет, небо голубое.

Но если двинуться от горних высей в сторону земли, то можно по пути наткнуться, например, на газеты и журналы. Они, конечно, отражали линию партии о великом народе, однако по многим из них вполне можно судить о жизни и быте советских людей. А быт можно охарактеризовать кратко — нищета и тотальный дефицит.

Мне вчера попался разбор содержания журнала «Наука и жизнь» 1970-х годов. Его публикации автор назвал «совковыми хитростями». «Советы нищих для нищих» и «Как самому сделать то, что нельзя купить в магазине». Тон поста не очень приятный, но суть его верна. Советские люди бесконечно чинили и реанимировали изношенные вещи, пока они не превращались в пыль. И не потому что они такие экономные и от этого получали удовольствие. Не было не только денег, но и вещей в магазинах. А журналы с миллионной аудиторией на полном серьезе печатали советы типа пропитать текстильную часть молнии клеем, чтобы она дольше служила; переделать сломанную электробритву в вибромассажер; как повесить картину или ковер, не имея дрели; и не беда, если пробка не закрывает в ванной сток, намажьте пробку мылом.

Но «Наука и жизнь» — это все-таки больше для мужской аудитории. И, в конце концов, ковры вешают не каждый день. А вот кушать хочется с завидной периодичностью. И хочется, чтобы одежда была чистой (ну и чтобы она в принципе была), а в доме наведен порядок. А кто у нас отвечает за готовку, стирку, уборку?

Я полезла в архив советских журналов «Работница» и «Крестьянка» и стала рандомно открывать папки и файлы. Вот хотя бы 1979 год, почему нет.

Журнал «Работница» пишет, что в прошлом, 1978 году, промышленность недодала 21 миллиона пар детской обуви. Это только в течение одного года! Осмелюсь предположить, что ситуация была аналогичной и 1977-м, и в 1976-м…

По данным переписи СССР 1979 года, в стране проживало 262 миллиона человек. В 42 миллионах семей были дети младше 18 лет. Из них в 22 миллионах семей был один ребенок, в 18 миллионах семей — двое детей, а в 7 миллионах — трое и более детей. При этом государство решает, сколько обуви нужно одному человеку «с точки зрения рационального потребления». А именно 3,2 пары в год. При этом оно затрудняется сказать, что это за обувь. Из текста очевидно, что совсем не выпускается сменная обувь для школьников, в дефиците (то есть, считай, нету) кроссовки, босоножки, девичьи сапожки. А что остается? Галоши? Валенки? И что такое три пары в год для ребенка школьного возраста, на котором всё горит и который постоянно растет?

Думаю, проблем с обувью для взрослых было не меньше, даже в смысле ремонта. Подошва сапог отклеивается через четыре дня. Клея нормального не купить, набоек днем с огнем не сыскать.

С предметами быта такая же история. Пятна от пота предлагают удалять с помощью гипосульфита, который продается (ну или должен теоретически продаваться) в фототоварах («Крестьянка», 1956, 04). Авторучки не пишут, ломаются в руках. В магазинах нет элементарного, например, прищепок. А то, что есть, — отвратительного качества. Футболка после первой стирки превращается в наволочку. 

Какие у женщин были средства, чтобы содержать дом в чистоте? Вот предпраздничная уборка в 1964 году. В нашем распоряжении: вода, мыло, уксус, нашатырный спирт, бензин, синтетический порошок «Персоль», газеты, тальк, сода, зубной порошок, крахмал. Не всё сразу, конечно, а что удалось достать. Придать занавеси кремовый оттенок (когда ее уже невозможно отстирать) можно процеженным раствором кофе (который тоже поди найди).

Вот «Крестьянка», второй по популярности (после «Работницы») женский журнал СССР. Сельское население во время переписи 1979 года составляло 99 миллионов человек, то есть 38%.

Рубрика «Хозяйке на заметку»:

• если в доме мыши, забейте ходы битым стеклом и замажьте глиной, известкой или цементом;
• рассохшиеся деревянные вещи склейте клеем из творога и нашатырного спирта;
• если гвоздь шатается, выньте его, оберните газетой, смочите и вставьте обратно;
• чтобы было легче резать резину, смажьте нож мылом;
• зеркало мойте водой с бельевой синькой или разбавленным чаем;
• если порвалась одежда, подложите под разрыв кусочек материи, смоченный яичным белком, и прогладьте.

Это советы в журнале всесоюзного значения и огромного влияния. В феврале 1977 года, когда опубликованы конкретно эти рекомендации хозяйкам, тираж «Крестьянки» составил 6,5 миллиона экземпляров. При этом количество точек контакта с журналом существенно превышало тираж. Купить и подписаться могли далеко не все, поэтому журнал передавали из рук в руки, брали почитать, переписать от руки советы, рецепты, выкройки.

Кстати, о выкройках. Думаю, многие знают и помнят, что рукоделие в СССР было не просто популярно, оно было массовым, и, не побоюсь этого слова, мастхэв. Иначе носить было бы просто нечего. И государство косвенно признавало это, годами и десятилетиями публикуя схемы, выкройки, модные силуэты в СМИ. Но даже выкройки было достать очень сложно. В «Работнице» 1957 года опубликована заметка «Беспризорные выкройки», где сообщается, что министр торговли (!) дал указание организовать продажу выкроек, коих планируется выпустить 2,3 миллиона.

Хорошо, да только были бы ткани… Ведь публикации в советских журналах о том, что можно приготовить, купить, сшить, — это часто параллельный мир. В журнале написано «в промтоварные магазины нашей страны поступили модные расцветки тканей — ситец, поплин, джерси», а приходишь в магазин — там рогожка.

И помните: редька теряет едкий вкус и неприятный запах, если ее настрогать и несколько раз промыть в холодной воде.

Приятного аппетита.