Так получилось, что поженились мы быстро — пока я размышляла о бренности всего сущего и рассуждала, что штамп в паспорте, в сущности, никому сейчас не нужен, Саша отвез меня в ЗАГС, преодолел тупую систему регистрации на госуслугах и прямо с их хромого и хрипящего компьютера подал заявление. Я успела заказать платье. Понять я не успела ничего — помню, коллеги на меня смотрели как на обманщицу, увидев печать с новой фамилией, — вчера вроде разводилась и все за спиной жалели, а сегодня уже замуж вышла? Што, за художника? А, ну понятно тогда.
В общем, я помню, что это было быстро. И, вероятно, необходимо. Я, травмированная первым браком, не решилась бы пойти на все эти дела со сменой документов еще лет сто. И вот я ношу его фамилию, и через неделю уже я будто всю жизнь носила его фамилию, и будто я знаю его с прошлой жизни, и будто с появлением мужа ко мне вернулась возможность пользоваться правой рукой, которой я была всю жизнь до него лишена.
Через три года брака что-то во мне оттаяло, и я поняла, что хочу стоять у алтаря. Не волноваться, а чувствовать, что я делаю что-то очень правильное и хорошее. Радоваться и бездумно улыбаться, как Кити во время сцены венчания с Левиным в «Анне Карениной». Я была готова заявить, что подтверждаю (теперь вполне осознанно) свое желание жить с этим парнем до старости и, если можно, продлить договор на все последующие жизни.
Поэтому мы волновались еще больше, чем перед свадьбой. И наряжались куда серьезнее, чем для официальной росписи. Я несколько раз жалобно просила все отложить на неопределенный срок, потому что не понимаю, что от меня хотят — далее следовал какой-нибудь глупый вопрос на тему православия, на который муж мой невозмутимо отвечал. И все-таки мы это сделали, хотя и было очень волнительно.
Мы наконец познакомили наши семьи. Когда мамы и папы живут в разных городах, знакомство может затянуться на неопределенный срок. Оделись так, как хотели: я купила пять блузок, пять юбок и одно платье — выбрать сразу не смогла, и только в ночь перед венчанием я все же сделала нелегкий выбор, что надеть; у Саши это было несколько часов в поисках правильного пиджака, рубашки и прочего, наведение красоты в барбершопе вместе с Лехой, наконец, какие-то совершенно роскошные вышитые рушники, за которыми он поехал на другой конец города…
Это была приятная суета. Это было предвкушение чего-то особенного, праздничного, личного, ценного, что хочешь разделить только с близкими. Наконец, это было подтверждение чувства «я хочу быть с тобой всегда», которое возникло вместе с желанием попросить прощения у человека, которого я, конечно, сильно обидела — первого мужа.
В такие моменты особенно остро чувствуешь течение времени, стремительный бег секунд — мы молодые и счастливые, мы полны надежд и беспричинной радости, за окном солнечный день, и луч света пронизывает уютную полутьму старого храма, и в нем танцуют и переливаются пылинки. Мы и сами как пылинки перед лицом вечности, но мы, конечно, о таком не думаем, мы просто улыбаемся друг другу и этому моменту, в котором все хорошо.
«Духовная жизнь идет в каждом независимо от того, думаем мы о ней или нет,» — примерно так сказал мне батюшка на первой в моей жизни исповеди. Осознанность решает независимо от того, какую духовную практику ты выбираешь — примерно так сказала бы я. Осознанность помогает стать лучше, сделать других счастливее и в итоге стать счастливее самой. Такой нехитрый вывод я сделала из этих нескольких недель подготовки к венчанию. Муж мой, вероятно, мог бы рассказать об этом куда больше и интереснее. Его практику осознанности не сравнить с моей.
