«Любите своих детей! Ребенок вам ничего не должен», — с таким посланием обратилась в редакцию наша читательница Надежда. Своей историей она не пытается вызвать чье-либо сочувствие, ее цель – донести, что детские травмы остаются с человеком на всю жизнь. То, как мы воспитываем ребенка, неизменно отражается на нем.
фото: архив авторов
Я совершенно не удивляюсь, когда слышу, что взрослые дети сдали своих пожилых родителей в дом престарелых или внук топором зарубил бабушку и дедушку. Порой, когда знаешь причины, то «жертв» становится не так жалко.
Сдаю на права. Месяца два назад проходили ЖД переезды. В учебном классе на мониторе преподаватель показывает, как они выглядят. Одно фото — и я опять в прошлом. Прошлом, которое, казалось бы, я пережила и забыла. Но нет.
Бетонный проезд. Эти огромные трубы через дорогу. Там, в двухэтажном доме с номером 15, на первом этаже живет папа. Душу снова рвёт от боли. Все походы к психологу и год групповых занятий для жертв домашнего насилия полетели к чертям.
Синяки по телу не сходили
Родители развелись, когда мне было 2 года. Потом снова сошлись в мои 6 и разошлись в 7.
Отец для меня был всегда идеалом: не бил, не ругал, не наказывал. В отличие от матери. Мать всю злобу и ненависть вымещала на мне. Синяки по телу не сходили.
Я была практически отличница в школе. Тихий забитый домашний ребенок. И все равно самая плохая для нее. Жизнь с матерью была адом. Я мечтала, что отец вернется, заберет меня к себе, спасет меня от матери. Но он не «спасал».
В 18 лет мать выгнала меня из дома, так как «я кормлю и пою тебя, пока твой папашка платит на тебя алименты». И я разыскала отца. Я давно его искала. Объездила весь Минск. Но нашла. И оказалась ему совершенно ненужной. Он жил в 15 минутах езды на троллейбусе. Но за 11 лет так и не доехал на нем ко мне.
Он даже не пытался ни разу встретиться со мной. Хоть знал, где я. Я ему была не нужна. Это он мне был нужен.
Сирота при живых родителях
Больно, что у тебя вроде как оба родителя есть. Оба живы. Но по факту, ты всегда была лишним, ненужным ребенком. Матери не нужна, потому что она вообще неизвестно для чего родила. Возможно, от того, что была из деревни, а тут минчанин — и надо закрепиться в столице. Не очень вышло, а ребенок, увы, остался.
Отцу не нужна, ведь он столько лет жил без дочери, а тут она ему как снег на голову, что с ней вообще делать, что она и зачем она, нормально и без нее было. Причем у отца я единственный ребенок.
фото: pixabay.com
Из всего этого равнодушия взрослых для меня лишь один плюс: я выросла сильным/стойким человеком. Что бы со мной ни случилось, только я сама могу помочь. Сколько бы людей ни было рядом, всем все равно. Нет мамочек-папочек, которые утрут тебе сопли, никто не протянет тебе руку, никто не решит твои проблемы, никто не поможет и не защитит. Только ты должен взять себя в руки и начать делать.
Мне уже много лет, но боль не отпускает
Можно забыть физические ощущения насилия, но мысли и чувства стереть нельзя. И, увы, эти мысли и чувства порой определяют наше будущее, то, как мы строим нашу жизнь, наши взаимоотношения с окружающими. Наше мировосприятие проходит через призму того насилия, которому нас подвергли.
Даже сейчас я задаюсь вопросом:
Почему? За что?
Я была всего лишь ребенком. Я была виновата за то, что просто родилась.
Не все понимают, как можно ненавидеть свою мать, ведь мама — это же самый родной человек. Не понимают, пока моя недомать не покажет им своё истинное лицо. Но они все равно не прочувствуют то, что испытывала я.
Она украла у меня детство
Назвать это существо мамой не поворачивается язык. У меня есть свои дети уже. Но песни про мамонтенка или «мама – первое слово» вызывают не слезы умиления, а слезы боли за испорченное детство.
Я ненавижу ее столько, сколько помню себя. Когда она грозилась, что не заберет меня из сада, я мечтала, что так и будет. Я не боялась этого. Я представляла, что воспитательница заберет меня к себе домой, я буду жить у нее. Представляла, что мы вместе с ней сидим у окна, пьем чай. Она — моя новая мама. Добрая мама, которая любит и заботится обо мне.
Когда меня в 4 года впервые выгнали из дома, я пошла к соседке выше этажом. Я мечтала, что она заберет меня к себе. Но этого не случилось. За что можно выгнать ребенка из дома в 4 года? Я плохо себя вела (по мнению недоматери), а когда она меня била, я не встала на колени и не просила у нее прощения за свое плохое поведение. Позже даже просьбы простить на коленях не спасали от побоев.
Злая колдунья, которая похитила меня у мамы
В 5 лет я выдумала себе сказку, что она не моя мама, а злая колдунья, которая похитила меня у моей родной матери. А моя настоящая мама меня ищет. А может, меня подменили в роддоме? Уже тогда я не понимала, как можно так ненавидеть свое дитя.
Даже в том возрасте сравнение меня с недоматерью (ой, как Надя похожа внешне на Таню) вызывало у меня истерику. Я рыдала и не могла остановиться. Никто не понимал, почему я вдруг плачу. Это ужасно смотреть в зеркало и видеть ее лицо.
фото: pixabay.com
После я уже мечтала, чтобы она сдохла. Многие сейчас сочтут это ужасным. Но именно в этом я видела конец своим мукам. Я надеялась, что когда-нибудь она просто не вернется с работы. Исчезнет навсегда. Я была вечно в чем-то виновата. Не было ни дня, чтоб она меня не била. Если день прошёл без побоев – это странно.
Я была вся в отца
Главным ее упреком было то , что я вся в отца.
ТЫ ВСЯ В ОТЦА
А какой мне еще быть? Конечно, я буду похожа на него, ведь я его дочь. Не я выбирала себе такого отца. Ты (недомать) сама выбрала себе такого мужа и отца своему ребенку. Зачем тогда меня винить?
Отец ей испортил жизнь, и я ей жизнь порчу. Из-за меня ее жизнь не складывается. Из-за меня она недоучилась. Из-за меня у нее нет хорошей работы. Все неудачи в ее жизни из-за меня. В чём была проблема просто оставить меня в роддоме? Живи и радуйся — ты избавилась от такой обузы. Но нет. Жизнь не удалась, и кто-то должен за это ответить. Пусть это будет ребенок.
Завидовала детям-сиротам
Недомать часто оставляла меня у бабушки. И не только на лето. Кто мешал недоматери выучиться за это время? Или найти работу, которую хочешь? Ребенка же нет рядом!
Я рассказывала о том, как со мной обращается недомать, бабушке. Надеялась, что хоть она спасет меня и заберет к себе. Но бабушка не забирала. Уже во взрослом возрасте, когда мы с ней это обсуждали, она сказала, что видела все, знала, но думала, что в городе мне будет лучше.
Иногда, я представляла, что сбегаю из дома и иду в лесопарк рядом. Там был детский дом. Я сяду рядом со входом, выйдет тетя и заберет меня туда. Я завидовала детям-сиротам.
За «тройки» меня били головой о стену
В школе я хорошо училась. За тройки меня били ремнем по рукам, головой о стену, о стол. И было только хуже, если я начинала плакать или кричать. Это ещё больше злило недомать. Она приходила в ярость. Я должна была молча сносить побои, ползая на коленях. Однажды она мне сломала нос за то, что я плакала, а ее это бесило.
Как-то в четвертом классе утром за завтраком в ярости недомать укусила меня за щеку, а чтобы я не орала и не плакала, треснула мне кулаком в глаз.
Учительница мне тогда не поверила, что я якобы упала с лестницы и поэтому у меня фингал под глазом. Наверное, моя выдуманная история не вязалась с отпечатками зубов на щеке. Тогда я впервые рассказала о том, что происходит дома кому-то. Недомать вызвали в школу. После разговора с учительницей она вернулась домой и избила меня. Она кричала:
Чего тебе не хватает? Что ты меня позоришь?
После этого я больше никому и никогда не говорила, что происходит у меня дома. Да и в школе больше ничего не спрашивали. Долгих 8 лет я молчала. Я поняла, что помочь мне некому.
фото: pixabay.com
На уроках физкультуры порой мне приходилось переодеваться отдельно от всех. Либо очень быстро, чтобы никто не видел синяки по всему телу. В гневе мать била, не задумываясь, куда попадет и чем бить. Ремень, тапок, каблук обуви, вырванный провод с радио, которое подарил мне отец, шланг от стиральной машины – орудием было все, что попадется под руку.
Шланг от стиралки был любимым средством наказания. Когда вылетал пластмассовый наконечник от количества и силы ударов, недомать искала его, чтобы надеть на резиновый шланг обратно, а у меня было время передохнуть перед новым витком побоев.
В девятом классе она так увлеклась, что у меня было сотрясение мозга. В поликлинике я сказала, что поскользнулась и упала. Мне поверили. Через две недели у меня было второе сотрясение. Я опять якобы упала на льду.
Мне было тяжело заводить друзей
Все проходили тщательный отбор у недоматери. Все потенциальные подруги были «проститутки», «плохому научат», «если хочешь с кем-то дружить, дружи с матерью», «мать плохому не научит». Редкая девочка проходила у неё одобрение.
До сих пор мне лучше одной, чем с кем-то. Да, я могу общаться на работе, мило улыбаться. Но дальше в свою жизнь не пускаю. Близких друзей не завожу. Наверное, просто не умею.
Я люблю одиночество, тишину, когда дома нет никого и когда спокойно. Потому что когда приходила с работы она, я никогда не знала, какое у нее настроение, что ей не понравится сегодня, будут ли тебя сегодня бить.
Однажды я даже вела дневник, но недомать нашла его. Она ржала надо мной, над моими мыслями, над тем, что я хочу от такой жизни выпрыгнуть с балкона седьмого этажа или вскрыть вены. Она читала цитаты из моего дневника потом, когда била меня. Сказала, что сохранит его и будет показывать моим друзьям, мужу, на работе, детям.
У меня не было своих вещей
Я донашивала одежду за своими двоюродными сестрами, которые были младше меня на 6 лет! Я носила то, что родственники подарят мне на день рождения. Я носила старые недоматерины трусы и лифчики, ее кофты и обувь.
Помню, на 15-летие мне подарили деньги, а бабушка еще не уехала. И мы поехали на рынок купить мне джинсы. Это были мои джинсы! Мои личные первые джинсы! Новые джинсы! Мои! Моему счастью не было предела. Мне повезло, что бабушка задержалась. В этот раз подаренные деньги недомать не отобрала.
Из дома меня по-прежнему выгоняли. Когда недомать била, она сдирала с меня одежду, кричала, что это все ее, купленное на ее деньги, что я ничего не имею в этом доме, потому что мой отец не платит ни копейки. В трусах она меня выталкивала в общий тамбур на 4 квартиры. Потом к лифтам в подъезд. А я на коленях просила ее пощадить меня и не выгонять, не бить меня. Где в тот момент были соседи? Страдания чужого ребенка — не их проблемы.
Хорошо было только тогда, когда приходили гости. Недомать становилась доброй. Тогда можно было даже отпроситься погулять. Многие и не подозревают, что из себя представляет моя недомать. А ведь если подумать, то у некоторых маньяков, насильников, серийных убийц тоже были семьи и вполне приличная жизнь. Там тоже ведь никто и подумать не мог.
Как-то нам принесли котенка. Это был совершенно рыжий кот. Даже глаза рыжие. Он был полностью моей заботой: лоток, еда, выкупать. И мой кот — это моя отдельная боль. Когда недомать меня выгнала, она выкинула и кота. Они его вывезли за город и бросили на трассе, якобы там рядом ферма, поэтому не пропадет.
В 17 лет мне выделили полку в холодильнике
После 11 класса я пошла на заочку, знала, что если не пройду на бюджет дневного, платить за меня будет некому. Не потому, что денег не было. Я была «не достойна этого», «я плохая дочь», «я тебя до 18 лет ращу, а потом вали к своему папаше, пусть он тебя растит».
Мне выделили отдельную полку в холодильнике. Сказали, что содержать меня больше не намерены. Я пошла на работу няней в детский сад в 17 лет. Стала покупать сама себе вещи и еду за те деньги, что платили мне на службе занятости, а потом как работнику.
Спустя 2 дня после моего 18-летия меня выгнали из дома. Я нашла отца. Этим я еще больше разочаровала недомать. Она ведь всем рассказывала, что я пошла жить под мост, побираться, заниматься проституцией. И вообще, с ее слов, не она меня выгнала, а я сама ушла.
фото: pixabay.com
Как я такая неблагодарная и неудобная дочь могла взять и поступить в институт, найти работу и пытаться жить нормально? Почему я все еще не ползаю на коленях, целуя ее ноги, не умоляю о пощаде?
Спустя время она подала в суд, чтоб лишить меня моих законных метров квартире, где я прописана. Мать на суде орала: «Она не моя дочь». Судья: «Вы ее рожали?». «Рожала, но она мне не дочь!»
Иногда мне до сих пор снятся кошмары
Но в них не монстры, не чудовища или маньяки. В этих снах я опять в квартире, где прошло мое детство и я опять безвольная марионетка в руках недоматери.
Вы спросите, что бы я хотела сказать своей матери, если она вдруг прочитает эти строки? Мне нечего ей сказать. Злости уже нет. Остались лишь боль, страх, обида. Как в басне: «Ты виноват лишь только тем, что хочется мне кушать».
Теперь, когда у меня есть свои собственные дети, я тем более не понимаю, как можно было так со мной обращаться. Чем я это заслужила? Я искренне надеюсь, что за все она получит сполна.
Я надеюсь, что люди, прочитавшие мою историю, задумаются, правильно ли они воспитывают детей. Зададут себе вопрос: что испытывают дочери и сыновья, когда их бьют? Особенно, если бьют не за проступок, а вымещают свою злость. Я хочу, чтобы люди, осознали: насилие может быть рядом. И если видишь его, знаешь о нем, но ничего не делаешь, чтобы помочь, — ты не лучше того, кто творит это насилие.